Конец войне Цезаря

Теперь Цезарь окончательно уверовал в свою удачу. Он и прежде не упускал случая напомнить римлянам, что ведет свое происхождение от богини Венеры и, следовательно, находится под ее покровительством. Но если раньше это было всего лишь демагогической уловкой для простого народа, то после победоносных войн в Александрии и Малой Азии Цезарь всерьез поверил в свою исключительность. Эта убежденность впервые пришла к нему после того, как Помпей, раз-громив его войско при Диррахии, не воспользовался до конца своим успехом и вместо того, чтобы развивать его, дал своему сопернику собраться с силами для нового сражения.

А уж после Фарсала у Цезаря не оставалось ни-какого сомнения в том, что ему благоприятствует сама Фортуна. Осмысливая в «Записках о гражданской войне» ход и итоги войны с Помпеем, он неоднократно возвращается к мысли о значении Фортуны, счастья, судьбы, случайности во всех человеческих делах, но особенно на войне.

До начала гражданской войны Цезарь мог лишь мечтать о военной славе Помпея, который воевал чуть ли не во всех частях света, не проиграл ни одного сражения и своей удачливостью затмил всех современных ему полководцев, в то время как его собственная военная деятельность ограничивалась в основном пределами Галлии и далеко не всегда была успешной.

В сентябре 47 г. Цезарь прибыл в Рим и сразу убедился в том, что в столице за время его отсутствия воцарилась анархия. Марк Антоний, которому он передал город в управление, со своими обязанностями не справлялся. В Риме не прекращались волнения. Антонию пришлось применить даже военную силу против народного трибуна Публия Корнелия Долабеллы, который, после того как сенат отказался утвердить его предложение о кассации долгов, призвал римский плебс к восстанию.

Цезарь быстро навел порядок в общественных делах. Прежде всего он распорядился, чтобы сенат возобновил свою работу и регулярно собирался для обсуждения текущих вопросов. Затем он провел выборы магистратов, расширив состав сената за счет своих сторонников. Чтобы унять недовольство плебса, был осуществлен ряд финансовых мероприятий, например частичная отмена задолженностей по квартирной плате.

В это время среди солдат-ветеранов, расквартированных в Кампании, вспыхнул мятеж. Разгневанные тем, что им не выплачивается вознаграждение за прежние походы, ветераны двинулись к Риму и встали лагерем на Марсовом поле. Сенаторы, посланные Цезарем, чтобы успокоить воинов, были убиты. Тогда Цезарь, не слушая друзей, сам вышел к мятежникам и обратился к ним с речью. Он начал с того, что назвал их «гражданами», а не «солдатами», как обычно, дав таким образом понять, что не считает их больше воинами. Затем он сказал, что все они с этого момента уволены со службы. Хладнокровие Цезаря было поразительно, он распускал легион так, как будто для него это дело уже решенное. Трюк удался. Отставка показалась легионерам слишком унизительной и позорной, и они стали горячо просить Цезаря оставить их на службе, а зачинщиков мятежа наказать. Притворно не соглашаясь и вынуждая упрашивать себя, он, наконец, великодушно уступил их просьбам, сократив главным мятежникам на треть обещанную им долю добычи и земли.

Новый поход уже был не за горами. В Африке собрались его давнишние враги: Афраний, некогда легат Помпея в Испании; Лабиен, правая рука Цезаря в Галлии, но в самом начале гражданской войны изменивший ему; Сципион, тесть Помпея, и самый опасный из всех — Катон Младший. В их распоряжении находилось войско в 35 тысяч пехотинцев, которое возглавил Сципион. Кроме того, они могли рассчитывать на помощь нумидийского царя Юбы.



За два года до этих событий летом 49 г. цезарианцев постигла в Африке одна из самых крупных неудач. Царь Юба, принявший сторону Помпея, разбил войско Гая Куриона, который опрометчиво отправился из Сицилии в Африку всего лишь с двумя легионами и пятьюстами всадниками. Когда Курион увидел, как под ударами нумидийской конницы гибнет вверенная ему Цезарем армия, он, чтобы избежать позора, бросился навстречу врагам и пал с оружием в руках. Память об этом сокрушительном поражении была еще жива и на необстрелянных солдат, которыми Цезарь пополнил свои легионы, действовала угнетающе. В Африку Цезарь переправлялся из сицилийского города Лилибея. При высадке на африканский берег он, как рассказывает об этом эпизоде Светоний, сходя с корабля, оступился и упал, что у римлян считалось плохим предзнаменованием. Однако моментально нашелся и вышел из затруднительного положения, воскликнув: «Ты в моих руках, Африка! ».

Прежде чем произошло генеральное сражение, у Цезаря было некоторое время, которым он воспользовался для того, чтобы соорудить укрепления и обучить легионеров-новобранцев простейшей тактике боя. С кораблей была снята часть гребцов и моряков, и таким образом боевые силы цезарианцев немного увеличились. Цезарь распорядился свезти с кораблей в лагерь метательные снаряды и машины, а из Сицилии прислать железо и свинец для изготовления на месте стрел, копий и отливки пуль. Позаботился он и о доставке продовольствия, которого оставалось уже очень мало, так что легионерам приходилось расходовать его с большой бережливостью. Не хватало корма для лошадей, что вынуждало воинов кормить их морским мхом, предварительно смывая с него соль.

В армии помпеянцев было около сотни слонов. Их огромный рост и необычный вид приводили в ужас солдат Цезаря, никогда прежде не видевших этих животных.

Да и лошади не могли привыкнуть к их запаху и реву. Для того чтобы воины преодолели свой страх перед слонами и лошади свыклись с ними, Цезарь приказал доставить в свой лагерь несколько слонов. Солдаты знакомились с внешним видом, особенностями и повадками этих диковинных животных, трогали их руками, убеждались в их медлительности, учились метать в них копья с притуплёнными концами. Лошади тоже привыкли к слонам и перестали их бояться.

Все это время Цезарю как простому учителю фехто-вания приходилось лично учить молодых солдат пользоваться мечом и копьем. «По указанным выше причинам,— пишет неизвестный автор «Африканской войны»,— Цезарь сделался озабоченнее, медлительнее и осторожнее и оставил свою прежнюю быстроту, с которой он привык вести войны».

При всем том Цезарь не преуменьшал численность вражеских сил для ободрения солдат, а наоборот, преувеличивал. Однажды, когда легионеры были устрашены слухами о приближении к ним несметных полчищ Юбы, он на солдатской сходке сказал им, хотя это было заведомой ложью, что на них идет армия в 200 тысяч воинов и с тремя сотнями слонов, так что нет нужды ломать себе голову и лучше прямо поверить его словам, на паникеров же он быстро найдет управу.



6 апреля 46 г. армии Цезаря и Сципиона сошлись в решающем сражении. Сципион стремился заманить Цезаря в западню на одном из двух перешейков, по которым он приблизился к городу Тапсу. Но хитрость обернулась против него самого. Неожиданно для Цезаря его солдаты так энергично атаковали неприятельские позиции, что он успел дать лишь пароль «Счастье» и тут же поскакал на врага. Сципион, из-за слишком узкого пространства не имея возможности маневрировать, не смог организованно отвести свои легионы, и сражение превратилось, по существу, в массовое избиение помпеянцев. Многие из них сдались в плен. Бежать удалось лишь немногим, среди них был Лабиен, который вместе с сыновьями Помпея скрылся в Испании. Афраний был схвачен и казнен солдатами Цезаря. Царь Юба, отвергнутый своими подданными при попытке вернуться в столицу Нумидии город Заму, покончил с собой. По пути в Испанию в морском бою погиб Сципион.

Но больше всего римлян потрясло самоубийство Марка Порция Катона (95—46). Это была личность замечательная во многих отношениях. Даже такой глубоко преданный Цезарю человек, как Саллюстий, признает исключительность Катона. Он считает, что в его время лишь два человека блистали выдающейся доблестью — Марк Катон и Гай Цезарь. «Катона,— пишет он,— отличали умеренность, чувство долга, но больше всего суровость. Он соперничал не в богатстве с богатым и не во власти с властолюбцем, но со стойким в мужестве, со скромным в совестливости, с бескорыстным в воздержанности».

Человек высочайшей нравственной силы, Катон старался во всем подражать своему великому предку Катону Цензору, который являлся для него образцом староримской доблести. От него правнук унаследовал непреклонность, честность, порядочность и пылкую любовь к отечеству. «Если ему льстили, он бывал несговорчив и груб, но еще сильнее противился тому, кто пытался его запугать». Жил Катон скромно и бережливо, в любое время года ходил с непокрытой головой, передвигался только пешком. Нередко он появлялся на Форуме и даже в курии босой и в тоге на голом теле.

Находя нравы своих современников испорченными, Катон считал необходимым идти им во всем наперекор. Например, когда римляне стали увлекаться ярко-красной тканью, он демонстративно оделся в темное. С удивительной выдержкой и терпением переносил Катон болезни. Чувствуя, что заболевает, он запирался в своей комнате и никого не принимал до тех пор, пока недуг не отступал от него.

Непримиримый враг Цезаря и фанатичный сторонник сенатской республики, Катон был идейным вождем всего сенатского лагеря и принимал активное участие в борьбе с цезарианцами. Весть о поражении Сципиона застала его в городе Утике, последнем оплоте помпеянцев в Африке. Катон сильно укрепил город и собирался дать отпор Цезарю, двинувшемуся на Утику. Однако население города было в такой панике, что Катону пришлось оставить мысль о сопротивлении.

Античные историки подробно описывают последние часы и смерть Катона. В тот день он был, как всегда, спокоен и ни в чем не изменил своим привычкам. Ве-чером принял ванну, затем отправился ужинать. Причем ужинал сидя, а не лежа, как было заведено у римлян. Это обыкновение он ввел с тех пор, как умер Помпей,— в знак траура. Поужинав, Катон сердечно обнял сына и вошел в спальню, из которой домочадцы, заподозрив неладное, предусмотрительно вынесли меч. Он потребовал вернуть оружие на место, лег на кровать и погрузился в чтение диалога Платона о душе. Уже под утро, полагая, что все, кто находился у его дверей, заснули, он вонзил меч себе в живот.

Когда выпали его внутренности, он, застонав, упал с кровати. При этом опрокинулся стоявший рядом столик, грохот которого разбудил дежуривших у его дверей слуг. Те закричали. На крик прибежал сын и друзья Катона. Увидев его, плавающего в крови, с вывалившимися кишками, все оцепенели от ужаса. Не растерялся лишь врач. Он быстро вложил на место внутренности и зашил рану. Очнувшись, Катон поблагодарил своих спасителей и сказал, что хочет спать. Друзья, чтобы не беспокоить больного, покинули спальню, захватив с собой меч. Дождавшись, когда все выйдут, Катон молча разорвал повязки и швы раны и, разбрасывая руками внутренности, в страшных мучениях умер.

Узнав о самоубийстве Катона, Цезарь сказал только: «О, Катон, мне ненавистна твоя смерть, ибо тебе было ненавистно принять от меня спасение». Когда известие о смерти Катона достигло Рима, многие были совершенно раздавлены страшной новостью. Казалось, что теперь уже ничто не сможет противостоять Цезарю, что у него «особая судьба быть непобедимым», и, воюя с ним, приходится иметь дело с самим роком.

Вскоре последние очаги помпеянского сопротивления в Африке были ликвидированы. Нумидия была превращена в римскую провинцию под названием Новая Африка. Ее наместником Цезарь назначил Саллюстия, будущего историка. В августе 46 г. Цезарь вернулся в Рим и в течение одного месяца отпраздновал 4 триумфа! Эти небывалые почести сенат воздал ему за победы в Галлии, Египте, Малой Азии и Африке.

Церемония триумфа была определена с древнейших времен. В назначенный день полководец, удостоившийся триумфа, в торжественном шествии отправлялся с Марсова поля и через триумфальные ворота въезжал на колеснице в Рим. Здесь процессия проходила по Большому цирку, Коровьему рынку, Велабру и по Священной дороге вступала на Форум, затем поднималась на Капитолий к храму Юпитера. Улицы, по которым двигалась праздничная процессия, были украшены венками, двери храмов открыты. Зрители приветствовали участников шествия криками. Во главе процессии шли должностные лица и сенаторы, за ними следовали трубачи, далее везли военную добычу и изображения взятых городов и покоренных стран, потом шествовали жрецы, затем вели белых быков для жертвоприношения и наиболее знатных пленников в оковах. Наконец, стоя на золоченой триумфальной колеснице, запряженной четверкой белых коней, ехал триумфатор. Колесницу окружали ликторы, фасции в руках которых были обвиты лавровыми ветками. Тут же находились музыканты и певцы.

Победитель, увенчанный лавровым венком, был одет в пурпурную, вышитую узором из пальмовых листьев тунику и в такого же цвета тогу с золотыми звездами на ней. Его лицо было покрыто краской, как у древних статуй Юпитера. Таким образом одеждой и лицом полководец-триумфатор уподоблялся Юпитеру. В одной руке он сжимал скипетр из слоновой кости с золотым орлом наверху, а другой — лавровую ветвь. Государственный раб, стоявший на колеснице позади триумфатора, держал над его головой золотую корону. Толпа встречала счастливца криками: «Оглядывайся назад и помни, что ты человек! » Замыкали процессию солдаты, которые распевали песенки, высмеивающие полководца. Брань и насмешки, по представлению древних, должны были отвести беды, грозящие чересчур удачливому смертному. Кроме того, они предостерегали победителя от зазнайства.

В храме Юпитера триумфатор приносил жертву богу и слагал с себя венок и вместе с ним воинскую власть, которой он был облечен на время войны, после чего происходила раздача подарков солдатам и затем наступало время пиршества.

Первый из четырех триумфов, который Цезарь отпраздновал в 46 г., был посвящен завоеванию Галлии в 58—50 гг. В торжественной процессии римляне увидели пленного вождя галлов Верцингеторига, который почти 6 лет томился у них в заточении. Праздник чуть было не омрачило неожиданное происшествие: на Велабре у колесницы, в которой ехал Цезарь, сломалась ось, и триумфатор едва не упал с нее, лишь с большим трудом удержав равновесие. На Капитолий шествие вступило, когда уже начало смеркаться. К неописуемому восторгу публики была устроена иллюминация. Цезарю, поднимающемуся к храму Юпитера, освещали дорогу множество факелов, установленных на спинах 40 слонов.

В следующем, египетском, триумфе перед колесницей победителя были проведены царевна Арсиноя, сестра Клеопатры, и евнух Ганимед. Арсиноя могла считать себя счастливой, ведь она после этого осталась жива и не была задушена в подземной тюрьме, как Верцингеториг и другие пленники. Во время шествия солдаты распевали шутливые песенкин про Цезаря и Клео-патру вроде той, которую передает Светоний: «Берегите своих жен, граждане,— мы везем лысого бабника». О том, что Цезарь был неравнодушен к женщинам, в Риме знали все. До столицы уже наверняка дошли слухи о новом, совсем недавнем увлечении Цезаря в Африке мавританской царицей Евноей.



Как уже упоминалось, Цезарь, хотя и достигший вершин могущества, к шуткам в свой адрес относился с благодушием, что нравилось простому народу, видевшему в этом проявление его демократичности. Впрочем, не исключено, что упоминание о его успехах у женщин льстило мужскому самолюбию Цезаря.

Третий триумф запомнился римлянам главным образом огромной надписью, которую несли в процессии. Она состояла из трех слов: «Пришел, увидел, победил». Так Цезарь сообщил Риму о своей победе над царем Фарнаком.

В африканском триумфе внимание народа привлек четырехлетний Юба, сын нумидийского царя Юбы, покончившего с собой. Мальчику была сохранена жизнь, он воспитывался в Италии и впоследствии получил римское гражданство.

Все понимали, что победа над царем Нумидии - это всего лишь официальный повод для триумфа. Не мог же Цезарь открыто хвалиться тем, что он разгромил в Африке армию своих соплеменников? Вообще о своих победах в гражданской войне Цезарь предпочитал умалчивать. Ни в одном из писем, отправленных в Италию, он ни разу не сообщил о своих успехах в борьбе с помпеянцами.

Всех своих воинов Цезарь щедро вознаградил, а каждому жителю Рима выдал, помимо зерна и масла, по 400 сестерциев и устроил для них угощение на 22 тысячах столов. В те дни в Риме были даны самые разнообразные представления. В один из дней на Марсовом поле сражались два конных отряда: по 200 всадников с каждой стороны. В другой раз были показаны смешанные бои пехотинцев против всадников. Особый восторг вызвало сражение, в котором с каждой стороны участвовало по 500 пехотинцев, 300 всадников и 20 слонов. Для проведения этих и других мероприятий пришлось построить на Марсовом поле временный цирк и расширить Большой цирк у Палатинского холма.

Римляне жили в предвкушении еще более небывалого зрелища — морской баталии, для которой уже давно копали озеро на правом берегу Тибра. Их ожидания не были обмануты. В состоявшемся морском бою приняли участие 4 тысячи гребцов и 2 тысячи бойцов.

Состязания колесниц, битвы гладиаторов, звериные травли (в те дни жители Рима впервые увидели в своем городе жирафа), скачки на конях, выступления атлетов, театральные представления целый месяц сменяли друг друга, привлекая в столицу все новые и новые толпы людей. Город был перенаселен. Многим приходилось ночевать в палатках прямо на улицах Рима. Нередко возникали давки, в которых немало приезжих и жителей столицы было задавлено насмерть.

Римляне никогда еще не видели столь многочисленных и пышных зрелищ в течение одного месяца. Цицерон, обращаясь в сентябре 46 г. к Цезарю, предрекал: «Потомки наши несомненно будут поражены, слыша и читая о тебе как о полководце и наместнике провинций, о Рейне, Океане, Ниле, о бесчисленных сражениях, невероятных победах, о памятниках и играх для народа, о твоих триумфах».

Осенью вместе со своим братом, супругом и соправителем, в Рим прибыла Клеопатра. С ней был ее годовалый сын, родившийся в июне 47 г., через месяц после отъезда Цезаря из Египта. Никто в Риме не сомневался, что отец ребенка — Цезарь, но официально это не объявлялось. Египетской монаршей чете была отведена для жительства загородная вилла Цезаря за Тибром.

Клеопатру ничуть не смущало то обстоятельство, что Цезарь женат. Жена Цезаря, Кальпурния, несмотря на частые измены мужа, любила его и оставалась ему верна, отличаясь в этом отношении от многих римских матрон. У Цезаря не было ни оснований, ни намерения с ней разводиться. Не исключено, однако, что египетская царица все же рассчитывала на брак с римским диктатором, ведь она родила ему сына, чего не смогла сделать ни одна из трех его законных жен: есть сведения, что уже был подготовлен проект закона, по которому Цезарю позволялось иметь жен сколько угодно для рождения наследников.

26 сентября 46 г. Цезарь как верховный понтифик при большом стечении народа открыл построенный на собственные средства храм Венеры-прародительницы. Обет о постройке храма он дал в Греции накануне решающего сражения с Помпеем под Фарсалом. В новом храме рядом со статуей богини Венеры стояло прекрасное изображение Клеопатры. То, что Цезарь возвеличил свою любовницу, вознеся ее до уровня богини, произвело на римлян очень неблагоприятное впечатление.

Впрочем, вскоре Цезарю пришлось расстаться на 9 месяцев не только с Клеопатрой, но и с Римом. Вновь дали знать о себе помпеянцы. Теперь уже в Испании собралась большая армия, главнокомандующим которой был провозглашен старший сын Помпея — Гней. Тот самый Гней, который 3 года назад приезжал в Александрию по поручению отца и был покорен там еги-петской царицей. К Гнею Помпею присоединились его младший брат Секст, Тит Лабиен и Атий Вар. Вместе с ними в Испанию прибыли уцелевшие части африканской армии помпеянцев.

Гней Помпей сумел сосредоточить в Испании 13 легионов и вспомогательные войска. Это была уже грозная сила, с которой Цезарь не мог не считаться. Поэтому, не закончив множество начатых дел, Цезарь, в 3-й раз облеченный властью диктатора и консула, срочно отбыл в Испанию. Своим заместителем в Риме он назначил Марка Эмилия Лепида.

После ряда столкновений Цезарю удалось овладеть хорошо защищенной крепостью помпеянцев, что чрезвычайно осложнило их положение, так как многие испанские общины стали принимать сторону Цезаря. Наконец, 17 марта 45 г. состоялось решающее сражение у города Мунды. Гней Помпей расположил свои легионы на холмах. Цезарю пришлось преодолеть со своими солдатами долину, пересечь протекавший через нее ручей и только потом атаковать боевую линию врага. Своим паролем он избрал на этот раз слово «Венера», как бы вверяя свою судьбу самой богине.

Неожиданно для Цезаря сражение приняло непредвиденный поворот. Его воины дрогнули и начали отступать. Сняв с головы шлем, Цезарь бросился наперерез бегущим назад солдатам. Взывая к их стыду, он кричал, что пусть уж они сразу выдадут его мальчишкам. Но ничего не помогало. Воины в страхе продолжали отступать. Тогда, выхватив щит у одного из легионеров, он ринулся на врагов с криком: «Да станет это концом для меня — жизни, а для вас — походов». Только теперь солдаты остановились.

Однако исход битвы долгое время оставался неясен.

Казалось, что Фортуна отвернулась от Цезаря. Он находился в таком смятении духа, что хотел даже убить себя. В отчаянье он устремился вперед и опередил свой боевой строй почти на 30 метров. В него было брошено до 200 копий — от одних он отклонился, другие отразил щитом. Это отчаянное единоборство Цезаря с целой армией внесло перелом в ход сражения. Центурионы, а затем и солдаты бросились за своим командиром на вражеские позиции. Через несколько часов все было кончено. Военное счастье не оставило Цезаря и на этот раз. Противник потерял на поле боя свыше 30 тысяч человек. Среди убитых были Лабиен и Атий Вар. После этого сражения Цезарь сказал своим друзьям, что ему приходилось часто сражаться за победу, но впервые — за жизнь.

Потерпев поражение, сыновья Помпея бежали. Гней вскоре погиб, а Секст еще много лет боролся с Цезарем и цезарианцами.

Прошло немало времени, прежде чем Цезарь смог вернуться в Италию. Нужно было навести порядок в Испании. Одни города и общины были сурово наказаны, другие, наоборот, получили различные привилегии. Лишь в сентябре 45 г. Цезарь прибыл в Италию. В октябре состоялся его триумфальный въезд в Рим. Так закончилась последняя война, которую вел Цезарь.